#КнигиОВойне

Борис Васильев – писатель, который знал о войне не понаслышке. Он ушел добровольцем на фронт в первые месяцы войны: уже в июле 1941 года истребительный комсомольский батальон, в состав которого вошел Васильев, попал в окружение под Смоленском. В октябре того же года Васильев сумел самостоятельно выйти из окружения, после чего его направили в полковую кавалерийскую школу, а затем – в пулеметную школу. По окончании учебы Васильев продолжал службу в десантных войсках. В 1943 году он был тяжело контужен, долгое время пролежал в госпитале, после чего будущего писателя демобилизовали. В течение следующих нескольких лет Васильев учился на инженерном факультете Военной академии бронетанковых и механизированных войск имени И.Сталина. Лишь в 1956 году он уволился из армии, имея на тот момент звание капитан-инженер. Естественно, опыт, полученный молодым человеком (на начало войны Васильеву едва исполнилось 17 лет), необходимо было выплеснуть: поделиться с кем-нибудь той болью, которую испытал в годы войны, отдать дань павшим друзьям… Так Васильев стал писать. Повесть «Завтра была война», пожалуй, одно из наиболее жестких произведений писателя. Войны еще нет, но она уже чувствуется во всем… Мы, читатели, знаем, что ждет этих мальчиков и девочек, которые сегодня любят и ненавидят, ссорятся и мирятся, читают «упаднических» поэтов и вступают в неравный бой с Валендрой, сталкиваются с первыми потерями и верят, что впереди их ждет только радость…
…За чаем вспоминали о Вике. Вспоминали живую — с первого класса — и говорили, перебивая друг друга, дополняя и досказывая. Люберецкий молчал, но слушал жадно, ловя каждое слово. И вздохнул:
— Какой тяжелый год!
Все примолкли. А Зиночка сказала, как всегда, невпопад:
— Знаете почему? Потому что високосный. Следующий будет счастливым, вот увидите!
Следующим был тысяча девятьсот сорок первый.
Эпилог
Через сорок лет я трясся в поезде, мчавшемся в родной город. Внизу со свистом храпел Валька Александров, а будить его не имело смысла: Валька горел в танке и спалил не только уши, но и собственную глотку. Впрочем, профессия у него молчаливая: вот уж сколько лет часы ремонтирует. Эх, Эдисон, Эдисон! Это мы его в школе Эдисоном звали, и Искра считала, что он станет великим изобретателем… Искра. Искра Полякова, атаман в юбке, староста 9 «Б», героиня подполья, живая легенда, с которой я учился, спорил, ходил на каток, которую преданно ждал у подъезда, когда с горизонта исчез Сашка Стамескин, первая любовь Искры. И последняя: у Искры не могло быть ничего второго. Ни любви, ни школьных отметок, ни места в жизни. Только погибнуть ей выпало не первой из нашего класса: первым погиб Артем.